Общество Сознания Кришны на Урале

Иван Иванович Головков шел по привычному для него маршруту домой. Мимо него проходили люди, проезжали машины и проплывали магазины. Ничего из этого не приковывало его взгляда, так все это было привычно и обыденно. Но вдруг он увидел, как на встречу ему идет его школьный друг Санька, которого он знал очень хорошо и который куда-то пропал год назад. Может быть не то, чтобы пропал, а просто целый год не звонил и не попадался на глаза. Обрадованный встрече Головков подошел к другу и сказал: «Привет, Саня, куда ты пропал, целый год тебя не видел?» Увидев, что Александр как-то медлит с ответом, а его голова побрита, с тревожной догадкой в голосе Иван Иванович тихо проговорил: «Ты сидел?» На это одноклассник Головкова лишь немного улыбнулся и ответил: «Знаешь, а у нас сегодня праздник. Пойдем со мной, я тебе все там и объясню». Сказав это, Саня посмотрел в сторону и Иван Иванович заметил у него на макушке оставленный невыбритым пучок волос, который заставил его открыть рот и захотеть всем сердцем узнать, что же за этот год случилось с его школьным товарищем.

Александр привел Головкова к обычному серому дому, они вошли в неизменно грязный русский подъезд и поднялись на третий этаж. Саня позвонил в дверь, откуда доносились музыка и шум. Через несколько секунд дверь открыл какой-то молодой парень с такой же, как у Сани, прической, да еще и в странных оранжевых одеждах. Немного остолбеневшего Ивана Ивановича Саня подтолкнул в квартиру, и они вошли.

Квартира была заполнена людьми так, как трудно себе даже представить. Все они пели непонятные песни и танцевали перед какими-то фигурками, которые поливали различными жидкостями. «Это церемония называется абхишекой», - объяснял Александр, - «Во время нее Божества омывают различными видами жидкостей: водой, йогуртом, сиропом. Тебе очень повезло, что ты попал сюда. Это большая удача петь вместе с преданными Кришны святые имена перед божествами на таком празднике».

Когда церемония была закончена, все расселись на полу, и начался пир. Головкову никогда не приходилось пробовать блюда с таким экзотическим вкусом. Блюд было много, и одним из них был какой-то сладкий сироп. «Это тот самый, которым омывали стопы Божеств», - радостно сказал Саня, - «Пей». От этих слов сироп застрял у Головкова в горле. «Удачливый ты, Ваня!», - снова и снова повторял Александр, - «Столько благословений получил!»

Праздник закончился. Весь по Санькиным словам осыпанный благословениями и удачей Иван Иванович с тяжелым чувством вышел на улицу. Было уже темно. «Чтобы я кому-то ноги мыл? », - думал он, - «Не бывать этому!».

После посещения храма Кришны с его шумными и яркими восточными ритуалами Иван Иванович ощущал настоятельную потребность в реабилитации. Да тут еще день рождения сына. Короче говоря, было такое время, когда, по глубокому убеждению Ивана Ивановича, просто нельзя было не напиться. И этому «нельзя было» шел уже третий день, когда он неуверенной походкой дворами продвигался домой. Его мысли блуждали вместе с телом: «Эх, Санька, ты-то себя нашел. А у меня что? Жена дома… а толку-то».

Вдруг неожиданно из подъезда выбежал мальчик с симпатичной собакой, которая чуть не сбила Головкова с ног. Это удар подействовал на Ивана Ивановича как яблоко на Ньютона. «Да к вот что мне надо: собаку!» - Головков даже немного протрезвел. Стараясь изо всех сил держать курс, он добрался до своей квартиры и позвонил в дверь. Ее открыла жена Ивана Ивановича, Надежда. «Слушай, Надюшенька, давай собачку купим, песика, а?» – он посмотрел на Надюшенькино лицо, которое выражало полное понимание того, о какой «собачке» идет речь. Но она ждала подругу и ссориться с мужем в этот день из-за его пьянки не хотела, поэтому она просто спросила: «Сколько?»

«Тридцать». Откупившись от мужа, Надежда ушла на кухню, а Головков бросился на рынок.

Хмель быстро спустил Ивана Ивановича с лестницы, а радостная возбужденность доставила его прямо на рынок, где он и встретился лицом к лицу с маленьким пушистым существом. Щенок и впрямь был симпатичным, то есть носик, ушки, глазки-бусинки - все было на месте. Растроганный Иван Иванович даже немного протрезвел. «Беру», - сказал он и, облобызав продавца, зашагал с покупкой домой.

Велико же было удивление Надюшиньки, когда она увидела своего мужа не только не более пьяным, а даже и наоборот. Он сиял от счастья, показывая ей свое вислоухое приобретение, но Надежда даже в детстве не проявляла никакого интереса к кружку юннатов, поэтому она просто ушла на кухню пить чай с подругой, а для Ивана Ивановича начались счастливые дни. Когда его щенок, Грей, немного подрос, они стали гулять с ним по грязным весенним улицам. Пес так каждый раз забрызгивался грязью, что Головкову приходилось его мыть. Иван Иванович ставил Грея в ванну и из душа омывал его лапы и грязное брюхо. Он мыл его лапы и гордился ими: такие они были крепкие и широкие. Прижимаясь к собаке, он то и дело приговаривал: «Греюшка, счастье ты мое».